- Волоки. Но вообще такие выражения самостоятельно надо изобретать, так вкуснее, - колдун хмыкнул и щелкнул маленького "паученка" по носу. - Конечно там страшно. Только всю жизнь прятаться под маминой юб... Под маминым брюшком вряд ли выйдет. Да и как ты узнаешь, чего стоишь, мм? А главное - как этот страшный мир узнает, что ты еще страшнее? - Малус  обернулся к неспешно поедаемому паучихой блондину и еще раз оглядел всю картину внимательнее. Выслушал печальную историю и медленно кивнул своим мыслям.
- Малус. Ну, рад знакомству, спокойный Ниберт, - ущипнув себя за кончик носа, колдун поднял глаза на видимо насытившуюся арахну. - Это не полностью безопасно. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы никто из твоей, хм, семьи, не пострадал. Так пойдет? - врать в таких ситуациях Малус не любил, и так все слишком зыбко. Дождавшись паучихиного согласия, он не особо раздумывая, плюхнулся на пол и выудив из специального отделения специальной же сумки уголек (конечно из костра, на котором сжигали какую-то особо зловредную нечисть, а как же) и принялся чертить на полу руны. Очень тайные и очень магические, разумеется. Вливая в них капля за каплей свою темную силу и бормоча под нос не то ругательства, не то заклинания. Впрочем очень часто они абсолютно ничем не отличались друг от друга, разве что тем, что в заклинания вкладывалась сила, а в ругательства - душа.

  Вся сцена с перемещением полурбморочного Не... Тьфу, Ниберта, прошла мимо Малуса, оставшись почти незамеченной. Прижмурив один глаз и дыша через раз, он с ювелирной точностью сплетал в одно два заклинания третьим и щедро вплескивал во всю эту конструкцию силу стража. Сложно? Громоздко? А вы найдите хоть в одной книге заклинание, которое сделает неосязаемым и необоняемым невидимкой гигантского магического паука! Не ищите, нет их там. Зато имеется пять томов предостережений. И все их колдун помнил наизусть, и все эти талмуды прямо сейчас послал к тёмным богам, вместе с авторами.
- Мм, можешь. Пару мгновений не шевелись... - закончив узор, Малус хмуро уставился на результат своих трудов. Н-да, об этом он как-то не подумал.  - Буду признателен, если ты сама станешь следить за тем, чтобы никого из нас не раз... Не зацепить, - ещё несколько мгновений полюбовавшись на пустое место там, где только что была Арахна (надо было включить хотя бы себя в исключение!), колдун поднялся и небрежным жестом накинув на себя завесу попроще конструкцией, осклабился и скомандывал:
- Вреред, паучьи дети, вперёд.

  Дождавшись исчезновения паучихи, незримый колдун пропустил парнишек на несколько шагов вперед и неслышно последовал за ними. Чем дальше, тем меньше нравилась ему вся эта затея. И история вообще. Наверно следовало бы лучше подготовиться, устроить неведомым преследователям малолетних паучат какую-нибудь сложную ловушку. Но нет же, он прется прям так. В чужом подземелье, в чужих владениях. Это в своей пустыне Малус был почти неуязвим, ибо давно уже подчинил себе в тех краях все стихии. Но и там не так уж и давно умудрился словить стрелу. Если Ро узнает об этом приключении, он его придушит, однозначно. Значит надо закончить тут со всем побыстрее и вернуться до того, как рыцарь обнаружит исчезновение колдуна.
  Серым пятном засветился выход наружу и Малус собрал все свои резервы в кулак и перестал дышать. Ненависть полыхнула черной вспышкой и маг не сразу понял, что это не его собственная. Нельзя было выдавать свое присутствие ни единым вдохом, а потому он не позволил себе удивиться, хотя хотелось сильно. Тот, кто ждал снаружи, был знаком Малусу и давно. И должен был быть мертв. Подозрения, зародившиеся после изучения бумаг, захваченных в разгромленном замке, окрепли и обрели плоть. "Зачем же тебе понадобились паучата, сссволочь."
  Золотом заискрилась у выхода дивная девушка с парой изящных осиных крыльев за спиной и дружелюбнейше улыбнулась молодому магу и его младшему братцу.

  Малус все так же не шевелился, замерев в паре шагов от паучат. Последнюю тень сомнений развеяло явление золотой осы. Нет, конечно окончательно он, любитель все расковырять, уверует после того, как создатель и хозяин этой блестящей девицы самолично явится на глаза удивленной публики. Главное - не спугнуть гада. Его присутствие ощущалось где-то неподалеку, но сейчас Малусу показалось, что расстояние меж ними больше, чем можно было бы предположить раньше. Словно давний соперник и враг только приближался к паучьему логовищу, возвращаясь из некоей отлучки, а оса была поставлена стеречь вход и задерживать любого, кто из него покажется. Мысли, ненужные мысли. Догадки скорые, словно вспышки зарниц. И тревога, грызущая, лишняя сейчас. Может и правы были те, кто раз и навсегда отказывался от поисков своего якоря, довольствуясь случайными встречными, которых можно было выпить без всякой жалости и забыть.

  Покуда Малус с предельной осторожностью подползал к выходу и предавался размышлениям, ярко блестящая даже в сумерках оса еще раз приветливейшим образом улыбнулась старшему сыну Арахны и протянула к нему узкую ладошку, усыпанную пыльцой. Голос звенит хрустальными колокольчиками и только глаза хищно поблескивают.

- Я же не залетала внутрь, красавчик, - головка клонится на бок и улыбка становиться лукавой. - А теперь ты не дашь меня в обиду, верно? - крылатая девушка отлетает от входа на два человеческих шага. Ей нужно, чтобы паучата вышли наружу. Тогда она сможет использовать свои возможности в полной мере. Саму Арахну оса не чувствует, но все же легкая тревога пробегает по стройному телу незаметной судорогой. Ее хозяин близко, она уже почти слышит его. И он с добычей. Большой, неуклюжий человек. Вкусный. Даже отсюда оса чует, какой вкусный. Хозяин решил поощрить свою верную осу, или готовит откуп для родительницы этих забавных мальчишек? Оса не знает. Она продолжает кокетничать со старшим. И встряхивает протянутой ладошкой.

  Малус не решается подать голос, не смеет предостеречь. Золотая пыльца едва заметно касается лица старшего из братьев. Сможет он устоять, или уснет? Кто знает, чего там чертов Джаспер намешал при создании своих конструктов. Изучение Ульрики далеко не на все детали пролило свет. В конце-концов у Малуса тогда была совсем другая цель. Еще несколько шагов и тишину леса разрезает скрипучий, но при этом громкий голос. Наверно так бы могла скрипеть колесница солнца, если бы ее вдруг забыли смазать.

- Выходи, Франц. У меня для тебя подарочек, - такой же скрипучий смешок уже совсем близко ко входу в пещеру.
Оса досадливо кусает губку - опять все самое вкусное не ей - и бросает короткий взгляд на хозяина, полностью укутанного непроницаемо-черной мантией, и удерживающего в серых щупальцах силы светловолосого мужчину богатырского сложения, то ли спящего, то ли бессознательного.

  И Малус прокусывает себе ладонь, сдерживая вскрик и не смея зажмурится. Если бы он знал, чем эта поездка обернется, если бы знал! Запер бы. В подвалах. Под охраной Орфо. И пусть дуется, обижается, ломает мебель и не разговаривает. Но что уж теперь. Наверно стоит появиться, но в скрипучем голосе Джаспера чуется Малусу тень неуверенности. А потому колдун медлит, все так же затаив дыхание.

  Оса недовольно дует губки - эта добыча слишком умная. Да и не добыча вовсе - хозяину два порождения древнего чудища зачем-то нужны живыми. Кто бы еще объяснил Людовике, зачем именно. Может он хочет сделать себе новых слуг, еще лучше золотой осы? А ее - на свалку. Золотые глазки вспыхивают гневом и обращаются на хозяина, что все что-то вещает. Она же шедевр, хозяин всегда так говорил! Взгляд вновь переводится на паучат.
- Несъедобная целиком, а местами - и ядовитая,  - она не удерживается от того, чтобы показать высовывающемуся мальчишке язык и отлетает в сторону - раз хозяин хочет себе новую игрушку, она мешать конечно не будет, но и помощи пусть не ждет. Вот! Золотистые ручки сцепляются на высокой груди.

  Джаспер не спешит, кутается в мантию и проверяет крепость пут, удерживающих бессознательного рыцаря. И пришлось же повозиться. Но оно того стоит. Уже второй раз удалось древнему колдуну нащупать слабое место Франсуа-Бьенвеню, когда-то - лучшего на их потоке и вечного соперника. Врага, едва не отправившего Джаспера в самую бездну. Но теперь он поквитается. Недовольный взгляд из-под капюшона - молодое отродье древней твари что-то там вякает? Ничего, скоро он поработает с этими детишками и они будут шелковые.
- Меня не интересует паутина, дитя, - глаза древнего колдуна лихорадочно обшаривают пространство за спинами паучат и вокруг выхода, в тщетных попытках уловить хоть малейшее движение. Неужели он ошибся?..

  Малус полз на животе и беззвучно ругательски ругал собственную беспечность, Рошэна, которому приспичило повидаться с сестрицей, паучиху с ее странным потомством, которое, конечно же, не могло не привлечь внимание, рано или поздно. И конечно же своего заклятого друга, который опять пытался перебить цепочку, удерживающую Малуса на краю пропасти. Когда-то у Джаспера это почти получилось и рана в душе от потери Альберики до сих пор сочилась сукровицей сожалений. Но своего светлого мальчика колдун не отдаст. Сдохнет тут, но не отдаст. И морду потом рыцарю начистит за легкомыслие, это уж обязательно. Малус приподнял голову и полюбовался профилем Джаспера. На Ро в путах он старался не смотреть, чтобы не злиться еще больше. Где там паучиха, интересно?

- Равноценный обмен, Франц. Даже не так - очень выгодный тебе. Ну что тебе эти чужие отродья, а? А "якорь"... Ты ведь привязался, Франц. А мне достаточно сделать одно движение бровью, чтобы оторвать ему голову. Давай уже поменяемся и каждый пойдет своей дорогой. Мальчикам у меня понравится, уж поверь, - змеиная улыбка паучатам.

   Колдун отвлекся — лишь на долю мгновения, но этого хватило на то, чтобы паучиха смогла придавить его всей своей немалой тушей к земле. То, что придавило его именно паучихой — выяснилось не сразу. Сначала с ног его сбил сокрушительный вихрь. И только потом, от соприкосновения ли разной магии, или просто вышел срок действия заклятия невидимости — но узрел Джаспер над собою тушу жуткую и едва не закричал криком громким. А еще — за доли мгновения до падения попытался дернуть поводок, на котором держал светловолосого рыцаря. Но что-то пошло не так...

   Малус знал, что не успеет. Не сможет ничего сделать. И надо уже сейчас посылать сигнал своим. Ликвидаторам. Или мир содрогнется от того, что случится после срыва. Разорвется самая ткань мироздания и твари из бездны получат возможность для проникновения. Ты дверь. И ты страж на ледяном ветру. И чтобы не качнуться туда, где царствует тьма, тебе нужен якорь, что привяжет тебя к миру живых. Один рывок, короткий, как память политика после окончания выборов. Перехватить нити чужой силы, что хлещут по собственной нещадно — ну кто еще мог додуматься до такого, а? Ладони рассадило вполне себе неиллюзорно и кажется на локтях, коленях и брюхе одежду просто стесало. А местами и кожу. Но он успел. Спеленутый Ро упал на землю совсем не мягко, но все же высота была не настолько велика, чтобы его сильно ударило. Главное — жив, а потом Франц его залечит. В сторону поверженного паучихой врага он и не смотрел, с тихим шипением подтянувшись на руках к месту падения Рошэна. Мелкие песчинки набивались в самые неожиданные места — только вот сейчас, подползая к вроде бы все еще бесчувственному рыцарю, колдун понимал, как его крепко, оказывается, посекло нитями чужой оборванной магии. Ну, на нем тоже заживет. Шрамы — украшение мужчины, вроде так говорят. Было бы еще, чего украшать.
— Выпорю, — рассеченная губа плохо слушается. — Запру, — колдун лизнул губу и поморщился. — И еще раз выпорю. Неделю будешь на животе спать и думать о своем поведении, — сознание поплыло куда-то не туда и последним усилием маг уткнулся лбом рыцарю в плечо.

   Парившая над всей этой живописной группой оса внезапно осознала, что имеет все шансы навсегда расстаться с ненавистным хозяином,  а заодно - и с жизнью. И как-то эта перспектива ее совершенно не обрадовала. А потому, стоило страшному чудищу проявиться, как крылатая девушка спикировала вниз и резко рванула паучиху за плечи. Всего на несколько мгновений подняла Людовика Арахну над Джаспером, ибо на больше — побоялась. Но и этого времени хватило колдуну для сплетения телепорта. С легким хлопком и запахом горелой резины, он исчез с того места, где упал. А оса, тихо и испуганно взвизгнув — не каждый день хватаешь древних тварей — выпустила плечи паучихи и взвилась вверх, уносимая попутным ветром куда-то вдаль.

   Рыцарь пришел в себя. Злился на мага, орал, почти тряс. И страшно боялся, этим страхом сам воздух вибрировал. Малус бы улыбнулся, но почему-то не получилось. А потом его забрали у Ро и окутали чем-то мягким. Джаспер сбежал. А значит еще вернется. Это была последняя связная мысль перед уходом в темноту.

   Возвращение в мир живых вышло крайне болезненное. Разлепив ресницы, Малус поднес руку к глазам и медленно повертел кистью. Тонкая паутина соединила края ран и они уже начали рубцеваться. Но резких движений лучше было не делать. Напрягши такую неповоротливую сейчас память, он вспомнил, как лечили этой паутинкой. Сверху все затягивается почти сразу, а если повезет, то и следов не остается. Но при любом неосторожном движении раны могут снова открыться. Колдун искоса глянул на посапывающего рядом рыцаря и вздохнул. Присутствие паучихи ощущалось всей подранной шкурой, и сейчас перед глазами всплыла картинка из совсем недавнего прошлого — Отважный Рошэн Ре идет против чудовища с палкой. Нет, будить его Франц сейчас точно не будет. Рыцарь еще успеет стать героем. Как-нибудь в другой раз. Перетянутая паутиной ладонь скользит над лицом спящего и мизинец чуть касается ресниц. Вот где усыпляющее заклятие. Ну да, простенькое, убрать будет несложно. Развернувшись так, чтобы спиной опереться о могутное плечо своего якоря, а перед глазами видеть свернувшуюся на полу паучиху, Малус все же решил нарушить тишину:

— Он еще вернется. И скоро, — упавшая на глаза каштановая прядь отбрасывается небрежно. — Тот, кто хотел забрать твоих детей. Он не отступится. Ты об этом хотела поговорить?

— Мне нужно вернуться к себе в замок, — просто, прямо и без обиняков. Маг не собирался обманывать хозяйку здешних пещер и рассказывать ей, как ему тут здорово и уютно. Не здорово. Только в собственноручно выращенном замке, где самые стены пропитаны его магией, и куда без его воли никто не смог бы войти, тёмный колдун мог бы почувствовать себя в относительной безопасности. Там на его защиту встанут слуги, которых он столь долго создавал. Чудища, которым дал приют. Оттуда нелегко будет выкрасть Рошэна. Малус едва заметно поморщился — этому, здоровому во всех смыслах, организму, приспичило поворочаться именно сейчас, когда колдун так уютненько устроился. Тихо чертыхнувшись — он вдруг снова почувствовал себя дряхлым стариком, хрупкие кости которого заставляют двигаться медленно и печально — Франц сменил положение, сообразно принятой рыцарем позе, и продолжил:

— Вот это вот все, — он покрутил раненой рукой, широким жестом обвел прочие повреждения и, словно бы случайно, уронил ладонь на лоб Рошэна, — Ерунда. Но я больно щелкнул Джаспера по носу, и теперь он будет мстить. Это я знаю точно. А вот чего не знаю, так это того, чем он решит заняться раньше: разобраться со мной, пока я слаб, или снова попытаться забрать твоих детей. Если он начнет с меня, то лучше мне быть от вас подальше.

Колдун умолк и растерянно хлопнул глазами. Предложение было странным, неожиданным и поистине царским. Он даже отдаленно не мог себе представить, сколько на магическом рынке может стоить нерожденный ещё детёныш гигантского реликтового паука. Потому что такой товар ещё ни разу на рынок не попадал. Он выдохнул сквозь зубы с шипением и внимательно вгляделся в глаза возвышающейся над ним Арахны.

— Я могу рассказать тебе, зачем колдунам живой кокон. Ингредиенты для зелий. Можно конечно прибить паука в логове и разобрать на части, но от живого — сильнее и злее получается. Материал для конструктов. Вон, вроде той осы. Она же оса весьма условная. Крылья и пыльца - от островных. Но паутину она тоже делает, — он устали откинул голову назад. — Много ещё применений. И я не смогу обещать, что не поступлю как-то так же.