— Зато твоя жизнь полна смысла и может закончится в любой момент из-за гнилой раны. Это просто чудесный выбор, — Фитц хмыкнул и качнул головой. — Я здесь отлично приживался, пока... — он сморщился и поднялся с ящика. — Мне нужно идти. Мы выяснили, как меня зовут и что тебе меня жалко по придуманной тобой причине. Это все, чего ты хотел? Или продолжишь портить мне жизнь? — Фитц опять покосился на гнилой угол, всерьез обдумывая, как бы его пробить и вылезти отсюда, лишь бы не идти на выход мимо наемника.

— И чем же ты можешь мне помочь? — монах дошел до двери и замер, не решаясь идти мимо наемника. — Почему прицепился? — он дернул плечом и все же вышел наружу. — Пока мне не над чем думать. Ну разве что помолиться, чтобы ты побыстрее вылечился и свалил уже отсюда, не портя вид на свинарники своей физиономией, — Фитц хмыкнул, воткнул черенок в свежую навозную кучу, подобрал оброненное при нападении ведро и зашагал в сторону кухни.

Не стоило останавливаться. Фитц понимал это так же ясно, как и то, что не остановиться просто не сможет. Замер, судорожно стискивая ручку ведра, а потом все же обернулся, тихо скрипнув зубами. Что ж там еще этому бандиту пришло в дурную голову? Какую еще пакость он замыслил.
— Должен... И что же это такое, что должен? — он дернул плечом и тряхнул головой, убирая со лба отросшую челку. — Мне не дарили подарков неизвестные мужики, — "Известные — тоже."

— Ты. Оставил мне. Да еще в корнях дуба. И когда успел, если до обеда сегодняшнего дня и знать про меня не знал? — Фитц недоверчиво рассматривал браслет, не решаясь пока к нему прикоснуться. — Это какая-то ловушка. Одного не пойму, за каким шутом и на меня, — он вздохнул и, кляня себя на чем свет стоит, забрал браслет и сунул его в карман рясы. — Вообще это полагается отдать настоятелю, потому что мне не положено иметь такие вещи.

— Ты напускаешь туману, но я подозреваю за ним пустоту. Это то, что ясно мне, — Фитц дернул плечом, но отстраняться не стал. Еще не хватало публично дергаться и удирать. —  Поступлю как посчитаю нужным, — он все же отступил на пару шагов, — Договорились, — а потом и вовсе почти побежал прочь, возвращаясь к привычному миру.

    Много позже, спрятавшись с головой под тонкое одеяло и почти не дыша, Фитц долго щупал подаренный браслет, по изгибам подвески пытаясь понять, что же сулит ему поход к старому дубу с пустыми корнями. Так ничего и не решив, он уснул, крепко стискивая в пальцах первый в своей жизни подарок. И в эту ночь кошмары отступили.

Конец второй части марлезонского балета

— Никто ее не задирает, — Фитц с неудовольствием посмотрел на наемника и вошел в конюшню. Тот, похоже, взял себе за правило вторгаться в те места, которые монах искренне полагал своей территорией. И это злило. — Тебе пора на перевязку, — короткая проверка не выявила никаких нарушений и Фитц удовлетворенно кивнул. Забота о лошадях всегда доставляла ему гораздо больше удовольствия, чем общение с их хозяевами. — Идем.

— И даже она пытается тебя сожрать, — Фитц хмыкнул, спрятал руки в рукова и повернулся к выходу. — В лазарет. Вчера до настоятеля донесли твои претензии к качеству оказываемой помощи и было решено, что впредь тобой будет заниматься Брат-целитель. Я провожу, потом будешь ходить к нему сам, — монашек шагнул за дверь.

— Можешь выводить ее на прогулку на монастырский луг, — идет вперед, демонстративно не оглядывается и не замечает многозначительных взглядов.
— Кто на кого? — ровно. Руки из рукавов не вынимает. — Брат-целитель — искусен и мудр. И крайне вежлив.

— Я не жаловался. Я каялся перед братией. Было решено, что и с этими обязанностями я справился скверно, — сумрачно. — Мои желания тут не причем. Впрочем, я тебе еще вчера все сказал, — нахохлился. — Мы пришли, — Фитц остановился перед небольшим белым зданием. — Возможно тебе придется потерпеть мои неумения еще немного. Брат-целитель уже немолод, а его помощник в отъезде, так что сегодня ассистировать буду я.